Версия для слабовидящих

ГлавнаяМненияИдея – главный двигатель благотворительности

Идея – главный двигатель благотворительности

Наталья Водянова

18.11.2016

В сектор ты идешь сердцем. Но если ты не обладаешь нужными навыками и качествами для работы, то нужно выстроить вокруг себя команду, подключить к работе людей, которые помогут тебе заниматься ей профессионально. Идти в сектор на голом энтузиазме неправильно, потому что речь идет о чужих жизнях и о чужих деньгах.

Супермодель, основатель фонда «Обнаженные сердца» Наталья Водянова в интервью Агентству социальной информации рассуждает о тенденциях развития некоммерческого сектора, насущных проблемах семей с детьми с особенностями развития, а также о том, будет ли фонд всегда связан с ее именем и почему такие люди как рэпер Канье Уэст посещают благотворительные аукционы.

Наталья, ваш фонд помощи детям существует с 2004 года, в пятый раз в этом году прошел форум «Каждый ребенок достоин семьи» — организация уже имеет внушительную историю. С вашей точки зрения, многое ли изменилось в некоммерческом секторе за эти годы?

Думаю, сегодня ситуация гораздо лучше. Существенные изменения мы наблюдаем особенно в последние пять лет, когда фонд стал более целенаправленно и масштабно работать с семьями, воспитывающими детей с особенностями развития. Мы начинали, когда этим практически вообще никто не занимался, а сейчас вместе с нами действуют и другие прекрасные некоммерческие организации, ведут свои эффективные проекты и делают успешные коммуникационные кампании.

Чего сейчас в первую очередь не хватает, чтобы решать проблемы семей и детей, с которыми вы работаете?

Мы с самого начала понимали, что для того чтобы качественно изменить ситуацию, нужны в первую очередь специалисты по работе с детьми с особенностями развития. А в России их почти нет: буквально какая-то горстка. И они все нарасхват и расписаны на год вперед. Мы часто не можем оказать поддержку в ответ на запросы в фонд, просто потому что не хватает квалифицированных специалистов.

Поэтому сейчас наша главная задача – способствовать росту числа специалистов в сфере детского развития, работающих по современным методикам с доказанной эффективностью. Работая со школами и детскими садами, мы не только потихоньку добиваемся результатов среди самих детей, но и способствуем профессиональному росту учителей и других специалистов. Можно сказать, выводим их на следующий уровень, стараемся преумножать эту «горстку», чтобы преодолеть острый дефицит.

Сейчас у нас уже больше ста учителей, педагогов, специалистов по детскому развитию и дефектологов, и они «горят» своей работой. Это действительно достижение, и мы этим гордимся.

Если на специалистов такой спрос, почему не происходит интенсивного развития института их подготовки? Государству это не нужно?

Это непростая, а многоступенчатая проблема. В России же в принципе людей с особенностями развития не видно. У нас как будто бы нет проблемы, поэтому нет и сформулированного запроса на специалистов. А нам самом деле все не так.

Я абсолютно аполитичный человек, и наша  организация, конечно, тоже не политическая. Но как фонд мы стараемся всегда говорить правду: если что-то на государственном уровне не существует или не работает, мы прямо говорим, что это так. И при этом всегда стараемся предлагать решение.

Вот эта ситуация с «как будто бы их нет» сдвинулась с мертвой точки? Вы замечаете какие-то положительные перемены?

Да, сейчас дела все же становятся лучше. Родители, у которых рождается ребенок с особенностями, не попадают в информационный вакуум, так как за пять лет выстроилась правильная коммуникация: люди понимают, что с этим можно жить. Теперь нет страха, что вот ты остался один и только у тебя такой ребенок, когда, к тому же, тебе еще в роддоме скажут «родишь еще здоровенького, и все будет хорошо». Я очень надеюсь, что сейчас родители будут достаточно сильными, чтобы сказать «нет, это наш ребенок, и все у нас будет хорошо».

А следующий шаг, который нам предстоит сделать, помочь — удержать ребенка в семье. Вот это возможно уже только благодаря поддержке, система которой все-таки начинает развиваться, хотя и недостаточно быстро. Но позитивный сдвиг все же есть.

Как вы считаете, какие события в жизни «Обнаженных сердец» ключевым образом повлияли на продвижение идей инклюзивности и доступности?

Часто это те события и процессы, которые люди даже не видят, потому главные изменения происходят в очень узком кругу семей и детей, с которыми мы работаем. Я говорю о нашем школьном проекте по обучению педагогов работе с детьми с аутизмом, который сейчас реализуется в Нижнем Новгороде, Твери и Санкт-Петербурге.

Такие проекты мало заметны извне, потому что это все-таки очень внутренняя история, охватывающая около 200 семей с детьми с особенностями развития. Некоторые из этих детей с очень глубоким аутизмом. Раньше их никуда не брали, а сейчас, уже после трех лет нашей работы с ними, они пошли в обычные школы. Именно эта работа очень важна для нас. Это то, вокруг чего мы строим всю остальную нашу деятельность, ради чего мы вообще все делаем.

Конечно, нужно, чтобы таких проектов было больше, ведь у нас в стране не 200 детей, которым нужна такая поддержка и которые хотят ходить в школу, но вынуждены сидеть дома.

При этом наша адвокационная работа тоже очень важна – например, такие проекты, как «Не молчи» с Димой Биланом.

Кроме собственных программ фонда, были ведь и внешние события?

Конечно, был случай, который произошел с моей сестрой Оксаной. Ситуация была очень негативная и эмоционально болезненная для всех нас, но, несмотря на это, она послужила еще одним поводом для того, чтобы еще раз поговорить о людях с особенностями развития и об отношении к ним.

Летом после забега «Бегущие сердца» вы писали, что Дима Билан стал частью истории становления России на путь к инклюзии. Кого ещё вы бы отнесли к тем людям, кто тоже стал частью этой истории?

Да, мы очень счастливы, что Дима стал одним из главных адвокатов инклюзии, ведь клип «Не молчи» — это не единственный наш совместный проект. Он поддержал нас и на аукционах в пользу фонда, и неоднократно поднимал тему людей с особенностями развития в своих интервью.

Вместе с ним нас, конечно, очень поддерживает и Яна Рудковская. Полина Киценко — суперволонтер фонда, она уже два года подряд своими силами и силами своей команды организует для нас благотворительный забег «Бегущие сердца», и это не только мероприятие для сбора средств на наши программы!

 

Во-первых, в забеге есть специальная дистанция для людей, передвигающихся в инвалидном кресле, то есть забег полностью инклюзивный, а во-вторых, и команда Podium market, и все участники, и корпоративные партнеры — абсолютно все — были вовлечены в распространение информации о том, как правильно говорить о людях с нарушениями развития. Для нас как для организации, и для меня лично как сестры девушки с особенностями, это главное.

Знаменитости, продвигающие идеи инклюзии, работают ведь и с другими общественными организациями…

Да, безусловно, я не могу не отметить людей, которые возглавляют или поддерживают наши партнерские организации, работающие с темой особенностей развития. Это и Авдотья Смирнова из фонда «Выход», и Любовь Аркус с центром «Антон тут рядом», и Иван Ургант, и Антон Комолов, которые давно и активно поддерживают нашу партнерскую организацию — Центр лечебной педагогики, и Ксения Алферова с фондом «Я есть!».

С каждым годом этих людей становится все больше, и мне очень приятно, что это происходит.

Из-за чего известные люди, по-вашему, приходят в благотворительность?

Выступая на нашем форуме, Любовь Аркус (российский режиссер, киновед и основатель центра «Антон тут рядом». — Прим. ред.) сказала, что ее бывшая профессия помогает ей в ее сегодняшней профессии. Она знает актеров, режиссеров, продюсеров – это ее ресурс и багаж, ее сума, которую она может открывать, как домовенок Кузя волшебную шкатулку со сказками. Открываешь – а там волшебство, которое доступно очень узкому кругу людей. Но оно доступно и тебе, и ты можешь его использовать ради дела, за которое ты болеешь.

Поэтому они, наверное, и идут в эту проблематику. Потому что знают, что могут положительно повлиять на ситуацию, и делают это.

И я очень хорошо понимаю Любу, потому что для меня главным двигателем успеха, главным потоком средств в фонд, кроме его качественной и профессиональной работы, является та мультимиллиардная фэшн-индустрия, в которой я нахожусь, и те контакты, которыми я обладаю благодаря этой индустрии.

То есть «Обнаженные сердца» всегда будут связаны с вами?

Вообще я очень хочу, чтобы фонд существовал самостоятельно, отдельно от меня. Этого заслуживает и наша команда, и наша деятельность – из года в год мы доказываем свою эффективность. Да и я сама вижу тенденцию к этому.

Если раньше встречи нужно было проводить только с моим присутствием, все общение проходило только через меня как через учредителя организации и первое лицо, то сейчас Ася (Залогина, президент фонда. – Прим. ред.) и абсолютно все члены нашей команды работают с партнерами напрямую и могут общаться с ними на абсолютно любом уровне.

Все-таки сейчас к нашей организации уже относятся как к отдельной от меня структуре, независимо стоящей на прочной основе. Если что-то вдруг случится у меня в семье, и я не смогу больше принимать участие в работе фонда в течение какого-то времени, то я уверена, что фонд сможет продолжить свою деятельность. Если меня вдруг вообще не станет в работе фонда, то тут ничего не рассыплется, все будет прекрасно функционировать.

Это осознанное дистанцирование, потому что это важно для организации. Ведь, в принципе, как можно оценить свою работу? Именно таким образом: предположив, сможет ли организация существовать, если тебя в ней не будет.

Вы в благотворительном, некоммерческом секторе, что называется, всерьез и надолго, как и те знаменитости, о которых вы вспомнили. А что движет, на ваш взгляд, теми, кто только изредка обращается к благотворительности? Например, посетителями ваших благотворительных аукционов?

Они тоже люди, которые делятся своим имиджем и которые считают своим долгом помогать, раз к ним пришел такой успех. При этом им не важно, откуда ребенок, который нуждается в помощи – национальность тех, кто нуждается в помощи, не важна, что мы сейчас доказываем всем миром, поднимая тему беженцев. Чужих детей не бывает, поэтому не нужно удивляться тому, что, например, Канье Уэст пришел на мероприятие, на котором собираются средства на поддержку детей из России.

Но при этом для них важно качество мероприятия, на которое они приходят? Или достаточно того, что это проводится с вашим участием и что это про благотворительность?

Безусловно, важно, чтобы продукт был хорошего качества, причем неважно, что это: аукцион, коммуникационная кампания, мультфильм или клип. Нельзя делать скидку на то, что это благотворительность, и делать свою работу не так хорошо, как можешь, потому что считается, что люди все равно и так будут жертвовать деньги для детей, — это недопустимо.

Хорошо, что сейчас в благотворительность приходят лидеры из бизнеса, которые смотрят на свою организацию как на компанию с важной социальной миссией и понимают, как нужно организовать работу. Это важно, потому что часто деньги некоммерческих организаций – это общественные деньги или средства определенных доноров, которые организация должна правильно потратить. Ответственность огромная, поэтому организационно следует относиться к этому как к бизнесу.

То есть вы видите, что некоммерческий сектор постепенно уходит от чисто идейной благотворительности к более сознательной, работающей по правилам бизнеса?

Да, но люди все равно остаются идейными. Идея – вот главный двигатель благотворительности. Ведь в некоммерческом секторе никто не зарабатывает больших денег: зарплаты очень маленькие, не соответствующие коммерческому рынку. Двигатель всего — это страсть к тому, что ты делаешь.

В сектор ты идешь сердцем. Но если ты не обладаешь нужными навыками и качествами для работы, то нужно выстроить вокруг себя команду, подключить к работе людей, которые помогут тебе заниматься ей профессионально. Идти в сектор на голом энтузиазме неправильно, потому что речь идет о чужих жизнях и о чужих деньгах.

 

Источник: Агентство социальной информации